Уже давно остались в истории. Все меньше и меньше сегодня людей, которые помнят эти страшные годы. Но эхо войны не утихает. На полях сражений все так же встречаются неразорванные снаряды, а в семейных архивах хранятся военные письма-треугольники и открытки, как память о героизме наших отцов и дедов.
Еще в правительство СССР уделяло особое значение связи фронтовиков с их родными. Но единственным способом осуществить это в начале 40-х годов была почта. Считалось, что письмо из дома в разы повышает боевую силу солдата. Поэтому было организовано почтовое сообщение. Машины для перевозки корреспонденции запрещалось использовать в других целях. имели такой же приоритет, как и вагоны с боеприпасами. Поэтому их разрешалось цеплять к любым составам, чтобы военные письма-треугольники с фронта попадали к адресатам.
Вся корреспонденция на фронт и в тыл была бесплатной. Исключение составляли только посылки. Но не всегда письма приходили вовремя. Были случаи, что треугольники приходили и через десять, и через двадцать лет после окончания войны.
В связи с большой потребностью в письмах, народное хозяйство начало широко выпускать конверты, открытки и заготовки для писем. Они имели красочное художественное оформление патриотического характера. На открытках, к примеру, печатались карикатуры на немцев и подписывались они красивыми лозунгами: «Стреляю так, что ни пуля - то в немца», «Смерть немецким оккупантам».
Но до фронта эти заготовки практически не доходили. Да и простой бумаги на письма не всегда хватало. Поэтому широкое распространение получили военные письма-треугольники. Как складывать их знал даже ребенок, поскольку конвертов тогда практически не было.
Попадали к солдатам газеты и листовки, которые поднимали боевой дух и повествовали о новостях, случившихся в тылу и на других фронтах. Но всегда была скудной и не регулярной, поскольку военное время требовало осторожности. Да и с сообщением не всегда все было отлично, поскольку почтовые машины часто попадали в засады и бывали разграблены.
Сегодня может быть непонятно, зачем отправлялись военные письма-треугольники. Эта форма кажется бессмысленной и не практичной. Как показала практика военных лет, это совершенно не так. Незамысловатая форма разрешала отказаться от конвертов и слать бесплатные письма в любые города Родины.
Каждый солдат слал домой военное его знал даже новичок в военном деле. Для этого прямоугольный лист бумаги по диагонали складывался справа налево, а потом пополам - слева направо. Поскольку листы были прямоугольными, внизу всегда оставалась узкая полоска. Она служила своеобразным клапаном, который заправлялся внутрь треугольника с предварительно загнутыми углами.
Письма не заклеивались и не требовали марок. На лицевой стороне писали адреса, а тыльную оставляли чистой. Все остальное пространство листа исписывали мелким почерком, чтобы как можно больше информации о себе сообщить близким, ведь письма ходили нечасто.
Поскольку время было военное, то письма могли попадать в руки к врагу. Чтобы вместе с ними не раскрывать тайны, цензура проверяла военные письма-треугольники. Тут как раз и становится понятно, почему они не заклеивались, а просто заворачивались особым способом. Так цензуре было легче их читать, чтобы не повредить бумагу, а вместе с ней и ценную для родных информацию.
Бывали случаи, когда бойцы случайно могли описать место своего положения, количество войск или планы дальнейших маневров. Такая информация тщательно зарисовывалась черной краской, чтобы никто не мог ее прочитать.
Чтобы обойти цензуру и намекнуть близким о своем состоянии или месте пребывания, солдаты вкладывали в письма небольшие подсказки. Известны случаи, когда родным приходили треугольники с веточками полыни, которые намекали на горькую жизнь в полевых условиях. В качестве намеков также использовались и вырезки из газет-листовок.
На одобренных к отправке письмах ставился штамп «Проверено цензурой», который разрешал дальнейшую отправку его к адресату.
В военные годы с адресом доставки практически всегда были проблемы. Во-первых, люди в тылу часто переезжали, спасаясь от боевых действий. Во-вторых, также не стояли на месте. В-третьих, адресаты часто умирали или пропадали без вести. В таких случаях своеобразным сигналом радостных или печальных вестей становились военные письма-треугольники. История знает немало случаев, когда они приходили с задержкой значительно позже официальных «похоронок». Это давало надежду родным на то, что солдат жив-здоров и скоро вернется домой.
В случае, когда адресат погибал на войне, адрес доставки перечеркивался, и письмо возвращалось обратно. Это приравнивалось к похоронке, которая могла так и не прийти. Именно по этой причине никогда не возвращали письма, адресат которых переезжал на неизвестный адрес или попадал и госпиталь, а в какой именно почта не знала.
Сегодня в музеях хранятся разные неполученные военные письма-треугольники. Фото их служат источником изучения истории Великой Отечественной войны, поскольку сами листы бумаги уже обветшали и могут разрушиться от частого прикосновения.
Поскольку на фронте была строгая цензура, военные письма-треугольники имели особую стилистику. Бойцы редко рассказывали о себе печальные подробности. Они храбрились и выражали огромный оптимизм по поводу скорого завершения войны.
В ответ они просили рассказать о родных, новости которые происходили дома. Часто солдаты выражали беспокойство по поводу здоровья родственников. Тон практически всех писем торжественный. А сами сообщения переполнены искренностью, которая прочитывается в каждом слове.
Сегодня мы знаем, если бы бойцы не знали о том, как сделать военное письмо-треугольник, мы бы не узнали, какой на самом деле была война. Ведь ни для кого не секрет, что официальные данные не всегда совпадали с реальными событиями.
Небольшая подборка фронтовых писем, которые трогают до глубины души. Они пропитаны любовью и тоской по близким людям, которые были вдалеке друг от друга и которые понимали, что эта дорогая весточка, может быть последней.
«Здравствуй, дорогой сынок Толя! 22 июня исполняется год, как я не видел тебя. Я очень соскучился по тебе, часто тебя вспоминаю. Тебе уже пять лет, вот какой ты большой. Расти, сынок, будь умненьким, люби своего братишку, учи его. Я скоро вернусь. Вот прогоним всех фашистов, и вернусь. Крепко целую тебя. Твой папа».
Из письма неизвестного солдата
«Девочка моя, приготовь себя к разлуке. Впереди 1942 год. Живи, как и я, надеждой на встречу».
«Здравствуй, Верусинька и сынулька Эдинька! Верушечка, не грусти. Готовься к зиме. Купи сыну валенки и сшей ему шубку. Люблю вас. Алексей».
Из писем Алексея Рогова, командира эскадрильи авиаполка. Звание Героя Советского Союза получил посмертно
«Ранило в правую ногу. Сделали операцию, вытащили осколок. Ранение легкое - уже хожу на перевязку сам. Надеюсь, что скоро заживет и опять буду бить немецкую гадину. За измученный наш советский народ, за вас, мои родные».
Сержант гвардии Андрей Гаденов. 10 ноября 1942 года
Солдат Борис Ручьёв
«Недалеко от места, где мы стоим, расположен лагерь. Лагерь уничтожения. Ты, наверное, читала в газетах о лагере на Майданске. Так этот лагерь в несколько раз превосходит майданский. Шесть миллионов человек было уничтожено там. Камеры, в которых людей душили газом; печи для сожжения трупов; рвы, в которые сбрасывались трупы, вернее, укладывались с немецкой аккуратностью - один ряд головами в одну сторону, другой - в другую. Рвы, доверху наполненные кровью. И во всем и везде эта дьявольская немецкая аккуратность.
Может быть, в тылу не все верят описаниям этих бесчисленных ужасов. Да и в самом деле трудно поверить, что люди, похожие внешне на нас, могли дойти до такой нечеловеческой жестокости. Но когда видишь все это, задаешь себе вопрос: кто они, эти существа, захотевшие истребить человечество? Люди ли это? Конечно, это не люди! Скоро настанет конец этим ужасам, будет расплата».
Борис Ручьёв. 7 марта 1945 года
«...Свободного времени мало. Многому приходится учиться на ходу. Но не стоит унывать. Мы победим. Мама, папа и бабушка, за меня не беспокойтесь. Не плачьте. Все хорошо. Ваш сын Коля».
Николай Дронов. Погиб под Керчью в 1942 году
Герои Советского Союза старший сержант Закир Асфандияров и сержант Вениамин Пермяков читают письмо из дома
«В дни, когда Вы, дорогой Александр Константинович, не щадя своей жизни, защищаете каждый метр советской территории, мы клянемся учиться на „хорошо“ и „отлично“, быть дисциплинированными, помогать фронту. Только вы, дорогие защитники Родины, громите ненавистного всему советскому народу врага».
Письмо школьников своему учителю Александру Беневоленскому на фронт
«Здравствуйте, дорогие мои и навсегда любимые мною ребята! Час назад вспоминал в землянке боевые итоги, своих родных и близких. Открылась дверь - и вместе с клубами холодного воздуха в землянку входит почтальон. Подает мне письмо, написанное детским подчерком, с волнением вскрываю конверт. Мои товарищи попросили прочитать ваше письмо вслух, что я и сделал. Все мы довольны, что наши маленькие товарищи помнят о нас, шлют нам свой пионерский привет.
Ваши теплые слова, ваши пожелания очень дороги для нас. Они согревают нас. Вот уже четыре месяца, как я со своими товарищами нахожусь на этом участке фронта. Мы прибыли сюда в дни, когда враг, собрав все силы, пытался захватить город. Сотни самолетов летали над нами, они ежедневно сбрасывали сотни бомб. Город был затянут дымом пожарищ, горели дома, заводы, штабеля леса, бензобаки, горело то, что создавалось многолетним трудом народа нашей Родины.
Враг не жалел ничего. Но мы сумели выполнить приказ Сталина и веление Родины: „Назад ни шагу!“ Мы выстояли, хотя порой было очень тяжело, особенно в дни, когда по Волге шел густой лед и людям под артиллерийским и минометным огнем приходилось на лодках доставлять нам продукты и боеприпасы.
В том, что Сталинград отстояли, заслуга не только воинов, но и всего советского народа, это заслуга тыла, которой бесперебойно ковал нам оружие, посылал технику, боеприпасы. Помните, ребята, будет и на нашей улице праздник...
Овладевайте знаниями, изучайте крепко русский язык и литературу, географию и историю, военное дело и немецкий язык. Мы же обещаем вам выполнять наши задачи, а вы справьтесь на „отлично“ со своими задачами. Если мы выполним это, то победим врага. С фронтовым приветом А. Беневоленский».
Ответ учителя А. Беневоленского
Иногда письма задерживались на несколько недель или даже месяцев и приходили после похоронок. Тогда вся семья ждала и надеялась, что похоронка пришла по ошибке, что их сын, брат, муж и отец жив и он обязательно вернется домой.
Благодаря фронтовым письмам родственники и друзья не только могли передать весточку на фронт, некоторые решались на смелый шаг.
Старая бумага упорно заворачивается по сгибам, продавленным больше шестидесяти лет назад. Выцвели чернила, поблекла типографская краска на почтовых открытках. Письма с фронта до сих пор бережно хранят во многих семьях. У каждого треугольника своя история: счастливая или печальная. Бывало и так, что иногда весточка с фронта о том, что родной человек жив-здоров, приходила после страшного казенного конверта. А матери и жены верили: похоронка пришла по ошибке. И ждали — годами, десятилетиями.
Письма с фронтов Великой Отечественной войны — документы огромной силы. В пропахших порохом строках — дыхание войны, грубость суровых окопных будней, нежность солдатского сердца, вера в Победу…
Важное значение в годы войны придавалось художественному оформлению связывающей фронт и тыл почтовой корреспонденции — конвертов, открыток, бумаги.
Это своеобразная художественная летопись времен военного лихолетья, обращение к героическому прошлому наших предков, призыв к беспощадной борьбе с захватчиками.
16-летняя Соня Степина не сразу решилась написать бывшему учителю математики Михаилу Еськину письмо на фронт и признаться ему в любви. И только после нескольких писем, которые получил от него коллектив школы, Соня послала Михаилу весточку. В ней девушка писала: «Часто вспоминаю ваши уроки, Михаил Петрович. Помню, как дрожала и трепетала при каждом звуке вашего голоса…»
И вскоре командир взвода Михаил Еськин ответил Соне: «Я прочитал твое письмо с большой радостью. Ты не представляешь, как счастливы здесь люди, читая письма от знакомых и близких». Переписка стала постоянной. Когда Михаил сообщил Соне, что «немного поцарапан и теперь отлеживается в медсанбате», девушка с горячностью ответила: «Я бы прилетела, будь у меня крылья…» Молодые люди полюбили друг друга.
Почти три года длилась эта переписка. В 1944 году Михаил и Соня поженились.
С началом военных действий миллионы людей оказались в действующей армии. Шла массовая эвакуация из прифронтовой полосы. Многие люди поменяли адреса, место жительства. Война разлучила тысячи семей. Вся надежда была на почту, которая помогала найти близких — в тылу и на фронте. Ежедневно уходили на фронт тысячи писем, открыток, газет и журналов. Не меньше шло писем с фронта — в разные города, поселки и села, туда, где были оставлены родные люди.
Многие письма бойцов написаны бесхитростным языком, в основном о том, что их волновало. Только вот читать эти строки сложно — комок застревает в горле, а на глаза наворачиваются слезы. Василий Иванович Волков, житель Алтая, где осталась его семья, в письме обращается к жене: «Многоуважаемая Маня! Шлю привет детям — Зое, Коле и Вале. Я жив-здоров. Манечка, береги детей. Обрати внимание на здоровье Зои. Она у нас слабенькая. Ей нужно пить молоко».
Война никого не щадила. Жестоко она обошлась и с этой семьей. У Василия Волкова в годы войны погибли два брата. Его сестра Мария жила в Ленинграде, где заведовала детским садом. Во время переправы по «Дороге жизни» машина с детьми от артобстрела на ее глазах ушла под лед. Потрясенная увиденным, Мария тяжело заболела, а в 1947 году умерла. Погибли в боях и братья жены Василия Волкова. Сам старший лейтенант Василий Волков пал смертью храбрых в 1943 году. Трудно пришлось Мане Волковой. Зое в это время только исполнилось 10 лет, ее сестре Вале — 7, братику Коле — 3 года.
Сегодня почти невозможно найти музей или архив, где бы не хранились письма фронтовиков, до которых подчас у исследователей «не доходят руки». А ведь история Второй мировой войны глазами ее участников — важный исторический источник. И специалисты считают, что работу по сбору писем с фронта надо продолжать, ибо уходят из жизни хранители солдатских писем.
Без малого 60 с лишним лет собирает письма фронтовиков москвич, майор в отставке Юлий Соломонович Лурье. Первым письмом в этой большой коллекции стало письмо отца с фронта, которое семья Юлия получила в 1941 году. Сам Юлий в ту пору был подростком. В большом собрании писем Лурье фронтовые вести воинов — от солдата до маршала. Так, рядовой Виталий Ярошевский, обращаясь к матери, писал: «Если погибну, то погибну за нашу родину и за тебя». Петр Сорокин, пропавший без вести в 1941 году, успел написать всего несколько писем своим родным. Вот строки одного из последнего.
«Здравствуй, мамочка! Не беспокойся обо мне… Я уже прошел боевое крещение. Будем в Кронштадте, обязательно пошлю тебе шелк на платье». Но не успел.
В родной город слал свои весточки жене и маленькому сыну Алексей Рогов, командир эскадрильи авиаполка, совершивший более 60 вылетов. В каждом его обращении к жене чувствуется неподдельная любовь и тревога за близких. «Девочка моя, — писал Алексей жене из Новочеркасска, — приготовь себя к разлуке. Впереди 1942 год. Живи, как и я, надеждой на встречу». Следующее письмо он отправил домой из Московской области: «Здравствуй, Верусинька, и сынулька Эдинька! Верушечка, не грусти. Готовься к зиме. Купи сыну валенки и сшей ему шубку. Люблю вас. Алексей». Последнее письмо датировано началом октября 1941 года. Его Алексей написал за несколько дней до своей гибели. Звание Героя Советского Союза он получил посмертно.
Дожить до победы мечтал Николай Дронов, погибший под Керчью в 1942 году. «…Свободного времени мало. Многому приходиться учиться на ходу. Но не стоит унывать. Мы победим. Мама, папа и бабушка, за меня не беспокойтесь. Не плачьте. Все хорошо. Ваш сын Коля».
Не было на фронте человека, который бы не скучал по родному дому. Неслучайно почти все письма начинаются с обращения к родным и близким: «милая мама», «мои родные», «дорогие мои дети», «любимая Маша» и т.д. Как правило, в письмах бойцов встречаются короткие повествования о войне. Отправляли родным стихи, фотографии, вырезки из газет-листовок. Поскольку письма писали прямо с поля боя, «с переднего края», фронтовики по мере того, как шла война, все чаще указывали места, где шел бой. Обычно всего одной строкой: «пишу из Пруссии», «отстояли Одер», «привет из Беларуси».
До самой победы воевала гвардии старшина Наталья Черняк. В своем письме матери она писала: «Милая, мама! Вчера у нас в части был большой праздник. Нашему корпусу вручили Гвардейское знамя. Мамочка, мне выдали новые сапоги. Мой 36-й размер. Представляешь, как я довольна. Сейчас 3 часа ночи. Сижу на дежурстве и пишу тебе. Читаю в свободное время Маяковского. Да, чуть не забыла, мамочка, пришли мне ноты: вальсы Штрауса «Весенние голоса», «На голубом Дунае», украинские и русские песни. Это нужно для нашего оркестра».
Долго хранились в семье москвичей Зенько письма с фронта Фадея Фадеевича Зенько, пока его родственники не передали их в музей. Фадей Зенько незадолго по победы погиб. Его письма адресованы жене Анне и детям. Вместе с сотрудниками института инженеров железнодорожного транспорта она была эвакуирована на Урал. Анна Ивановна с двумя детьми поселилась в селе, где ее избрали заместителем председателя колхоза.
Трудно было, тяжело. Но выжить помогали ей письма от мужа. Он тревожился о том, как его жена и дети перенесут уральские морозы: «Это замечательно, что вы приобрели валенки. Надо сшить шапки-ушанки, чтобы наши малыши не замерзли. Анечка, не забывай думать о себе». Чувствуется огромное желание мужа хоть как-то уберечь от невзгод жену и детей. Дети Фадея Зенько вспоминали, что мать, читая письма с фронта, то плакала, то смеялась. Они заряжали ее своим оптимизмом.
В колхозе не хватало людей, не было в достатке техники, трудности были с семенами. Анне Зенько, вчерашнему инженеру одного из ведущих московских институтов, совсем было непросто приспособиться к сельской жизни. О том, что она трудилась, не покладая руку, говорилось в очередной весточке мужа: «Узнал, Аня, в твоем письме, что отзывы руководителей района о тебе хорошие. Очень рад и горжусь. Ваши успехи — наши успехи».
Многие военные открытки сопровождались не только картинками, но и официальной цитатой Сталина: «Мы можем и должны очистить свою землю от гитлеровской нечисти». Люди писали в письмах и открытках, приближая победу: «Я буду бить врага до последних сил…», «…отомщу за разрушенное село», «Верю, что расквитаемся с фрицами», «Мама, немчура бежит от нас, мы им зубы переломали»…
Конвертов не хватало. С фронта приходили письма-треугольники. Отправляли их бесплатно. Треугольник — это обычный лист из тетради, который сначала загибали справа, потом слева направо. Оставшуюся полоску бумаги вставляли внутрь треугольника.
Уже давно переписка близких людей той поры перестала быть личным делом. Это уже история. В историческом музее города Рославля собрана большая коллекция фронтовых писем. Николай Иевлев написал свое письмо домой за 3 недели до начала войны: «Мама, обо мне не тревожьтесь. Все хорошо. Очень жаль, что нашим садом некому заниматься. У нас ведь чудесные яблони. В месте, где находится наше военное училище, очень красивые леса. По утрам можно увидеть лосей».
Леонид Головлев почти два года не мог отыскать свою семью. Только в 1943 году близкие получили от него письмо: «Ничего не знал о вашей судьбе, тревожился. Не могу представить, как вы пережили оккупацию. Будем надеяться, что теперь все будет хорошо. Что сказать о себе? Воюю. Жив и здоров». Леонид пропал без вести в 1944 году. Отцовской любви полны письма Николая Фескина. В тылу у него остались жена Евдокия и трое детей. Вот несколько фраз из письма фронтовика: «…Целую вас много раз. Очень хочу увидеть. Дети — Валя, Витя и маленькая Мирочка — мне снятся».
В 1995 году дочь Николая Фескина Мира Колобнева передала письма отца в музей.
Человек всегда остается человеком, даже в самых сложных условиях. В годы войны молодые люди часто переписывались заочно. Так, офицер действующей армии прислал незнакомой ему Екатерине Катаевой письмо с фронта. Екатерина Карповна говорила, вспоминая это время: «Наших женихов поубивало на войне. Мой парень погиб под Сталинградом. А тут пришло письмо от Семена Алекимова. Поначалу не хотела отвечать. А подумала о том, как наши солдатики там воюют и ждут писем, решилась на ответ».
Нелегко жилось Кате. Их было пятеро у матери. Отца не стало в 1936 году. Чем больше переписывались молодые люди, тем крепче становились их чувства. Старший лейтенант Алекимов не раз был на волосок от смерти. Помнит, как чудом выжил во время бомбежки, когда их взвод переправлялся через реку Березину, как бывали под обстрелами немецких самолетов. После войны Семен Алекимов скажет: «За один день на войне проживаешь и десять жизней, и десять смертей. Но всегда мечтал о своей Катюше». Катя и Семен сумели пережить все невзгоды, судьба соединила их.
Почти в каждом солдатском письме можно прочесть строки о боевых товарищах, погибших в боях, желании отомстить за них. Кратко, но драматично звучат слова о гибели верных друзей в письме рядового Алексея Петрова: «Наш танковый корпус вышел из боя, а людей погибло много». А вот что писал сын Иван отцу в деревню: «Батя, какие идут тяжелые бои… знал бы ты, как сражаются мои товарищи».
Солдат Владимир Трофименко сообщил своим близким в Сумскую область: «Мы нанесли под Бобруйском тяжелый удар по немцам. Хочется, чтобы 1944 год был последним годом войны. Теперь немцы поднимают руки перед нами, молодыми солдатами в запыленных гимнастерках. Я уже сейчас вижу будущее мирное время, слышу пение девушек, смех детей…» Это письмо, как и другие весточки от Владимира, попали в местный музей. За годы бумага стала совсем прозрачной. Но хорошо видны слова автора. Есть в письме и вычеркнутые строки. Эта цензура постаралась. Везде пометки: «проверено военной цензурой».
Еще в августе 1941 года в газете «Правда» в «передовице» было написано о том, что очень важно, чтобы письма находили своего адресата на фронте. И далее: «Каждое письмо, посылка…. вливают силы в бойцов, вдохновляют на новые подвиги». Не секрет, что немцы уничтожали узлы связи, разрушали телефонные линии. В стране была создана система военно-полевой почты под началом Центрального управления полевой связи.
Только в первый военный год Государственный комитет обороны принял несколько решений, которые касались продвижения корреспонденции между фронтом и тылом. В частности, было запрещено использовать почтовый транспорт для хозяйственных работ. Почтовые вагоны «цепляли» ко всем поездам, даже к военным эшелонам.
Непростая была служба у военных почтальонов. В штатном расписании должность почтальона именовалась как экспедитор. До Берлина дошел почтальон Александр Глухов. Он ежедневно обходил все подразделения своего полка, собирал письма, написанные бойцами, доставлял их на полевую почту. Не раз пришлось побывать в бою. В его огромной сумке всегда находилось место для открыток, бумаги и карандашей для тех, кто не успел запастись этими нужными принадлежностями.
Александр Глухов спустя годы вспоминал, что знал фамилии многих бойцов. Однако почти после каждого боя были потери личного состава. Уже в штабе полка он на письмах, не дошедших до адресатов, ставил пометку «выбыл из части». Сами фронтовики такие письма называли «неврученкой».
Не легче было работать почтальоном и в тылу. Валентину Меркулову «определили» в почтальоны, когда она училась в 4-м классе. До обеда она училась в школе, а после занятий занималась разноской писем. Из поселка Булгаковский, что в Орловской области, где она жила с больной матерью, эта девчушка отправлялась с письмами по близлежащим деревням каждый день, в любую погоду. Позднее Валентина, вспоминая военное время, поделилась с читателями местной газеты впечатлениями: «Теплой одежды у меня не было, но мама раздобыла у кого-то из соседей фуфайку и резиновые калоши. Так я и ходила».
Уже тогда юной Валентине пришлось столкнуться и с горем и с радостью. Некоторые письма люди читали всем деревней или селом. Каждого интересовали вести с фронта. Но немало было и похоронок. Не обошла беда и их семью. Мать Валентины потеряла на войне двух братьев. Валин отец умер позже, когда пришел с фронта.
Героям Великой Отечественной,
павшим на полях сражений,
посвящается...
Стали тоньше нервы…
Она прошла всего лишь два квартала…
Девчушечка 14-ти лет
Нести устала
с похоронкою конверт.
Нет горше, нет ужасней новостей;
И этот плач невыносимо слушать:
«Зачем господь мне подарил детей?! —
заплачет мама. — Петенька! Петруша!»
Нет горше, нет ужасней новостей,
Ей кажется невыносимой ноша:
«Ну как же мне растить троих детей?! —
жена заплачет. — Мой Алёшенька! Алёша!!!»
Когда ж Раиса треугольники вручала,
Вся улица и пела, и плясала!
И, получив привет с передовой,
Смахнёт слезинку мать:
«Сыночек мой! Живой!»
…
От гильзы световой поток,
Где в керосине скруток ваты.
Исчадно-дымный фитилёк
Бросает тени в потолок
Штабной землянки в три наката.
Пока затишье и пока
Блестит во мраке капля света
Не спи, солдат, у огонька,
А изложи издалека
Слова любви, слова привета…
Пусть по тетрадке без полей
Сползает исповедь наклонно
В глубь милых дорогих полей
Под парусами тополей,
Не ждущих от тебя поклона.
Ты поздоровайся пером,
Прикрученным к лучинке ниткой,
С родимым домом за бугром,
С рядами яблонь за двором,
С гостеприимною калиткой.
Пока затишье и пока
Фитиль слегка на ладан дышит,
Рождайся за строкой строка:
В канун Дня победы люди с особым чувством ожидали писем.
Армянин Эдуард Симонян воевал в танковой бригаде, которая входила в состав Сталинградского корпуса. В 1944 году в их бригаде осталось только 7 человек. Не раз был ранен, лежал в госпиталях. В конце войны его мать получила извещение о гибели сына. И вдруг неожиданно для нее пришло письмо, заветный треугольник, в котором Эдуард писал: «Милая мама, я получил ранение в Латвии. Лежу в госпитале. Рана моя на левой ноге потихоньку затягивается. Скоро победим немчуру, тогда заживем весело и счастливо».
А это строки из письма Михаила Мартова 9 мая 1945 года, адресованные жене: «Милая Тамара! Всю ночь не спал. Палили из всех видов оружия. Вот она, победа! Свершилось то, о чем мечтали все эти годы… Мы сейчас в Восточной Пруссии. Здесь красиво, весна».
Артиллерист Николай Евсеев сообщил родным в село Новочеркасское: «9 мая вместе с сослуживцами возвращался из Вены, но по дороге сломалась машина. Все вышли из нее. Слышим, где-то вверх стреляют. Пошла трасса по небу, потом — вторая… Вот тогда всем стало ясно — это конец войне!»
Сегодня почти в каждой семье есть шкатулка, где хранятся фронтовые письма, фотографии и боевые награды. У каждой семьи своя история. Но всех объединяет одно — общая причастность к трагическим событиям Второй мировой войны. До сих пор письма с фронта, обожженные, надорванные, полуистлевшие, трогают нас до глубины души.
С годами не забываются уроки той войны — горькие и победные. И всякий раз 9 Мая как-то по-особенному торжественно звучат слова:
«Подвиг народа бессмертен».
МАША ПОЛИВАНОВА
Здравствуйте, дорогие родные, тороплюсь сообщить, что я жива и здорова, чувствую себя хорошо, настроение тоже хорошее, с нетерпением жду от вас писем, но их все нет и нет, хочется знать о всех вас и новостях в Москве, ведь мы теперь далеко от нашей любимой столицы, но, несмотря на это, она нам все равно кажется близкой. Теперь скоро можно будет
сажать цветы около дачи, так что ты, Шуринька, займись. Я уже мечтаю о нашей даче с цветами, по возвращении с фронта снова бегать на участке по траве.
Крепко, крепко целую. Маша.
Пишите чаще.
Здравствуйте, многоуважаемая Нина Дмитриевна *.
* Н. Д. Араловец, мать Наташи Ковшовой.
Пишет Вам фронтовая подруга Вашей любимой дочери Наташи Маша. Из писем Наташи, а также и Ваших писем мы уже знакомы. Нина Дмитриевна, когда Наташа начинает читать Ваши письма, я с любовью и гордостью слушаю их и в то же время завидую Наташе, что она имеет такую хорошую мамашу.
Когда мы с Наташей читаем письма от Вас, то я всегда Вас сравниваю с матерью по роману Горького «Мать». Да, Вы являетесь такой же матерью. Нам, фронтовикам, здесь, в глухом лесу, приятно чувствовать заботу матери. Вам, как бывшей партизанке, жизнь фронтовая знакома, и вот, когда мы читаем эти письма, Вы мне становитесь настолько близки, как будто Вы не в Бугуруслане, а здесь, вместе с нами. Ваша теплота писем, ласка, забота о нас, фронтовых девушках, заставляет нас еще больше ненавидеть проклятых фашистов, еще дружнее громить врага.
В одном из боев ранило нашего командира, и Наташа поехала сопровождать его (в Москву). Я теперь здесь одна, если бы Вы знали, Нина Дмитриевна, как мне
тяжело без нее. Ведь столько времени быть вместе и вдруг... Верите ли, нет такой минуты, чтобы я не думала о ней: в бою ли, в шалаше ли я - мысль о Наташе ни на минуту не покидает меня, я даже во сне зову ее (это мне рассказывают наши товарищи), да и ничего нет удивительного: мы так привыкли быть вдвоем, что даже при виде меня все спрашивают, а где же Наташа? Ну ничего, я уверена, что мы снова будем вместе, а за временную разлуку я буду мстить проклятым извергам.
Пишу на коленях, да костер немного светит, так что извините за плохое письмо. Жду ответа. Крепко целую Вас.
Маша.
Здравствуйте, дорогие мои родные папа, мама, Леня, Шура, Сережа, с красноармейским приветом и горячим поцелуем Маша.
Дорогой мой папуленька, вчера я получила письмо от Шуры, на которое тут же ответила, а сегодня я получила твое и тоже отвечаю. Сколько радостей для меня приносят ваши письма, просто трудно описать. В далеком краю, в глухих лесах, под грохот снарядов я читаю дорогое письмо от своих любимых родителей; что может быть радостней, как знать о вас всех. И вот когда я читаю ваши письма, то мне кажется, что я разговариваю с вами.
Папуленька! Я очень рада, что Леня жив, я ему тоже пишу записочку. Хочу знать, как здоровье мамы, она, наверное, все переживает за всех и все молчит, как
всегда. Ничего, мамуся, я отомщу фашистским бандитам за все, а ты не беспокойся о нас, береги свое здоровье, оно пригодится. Папуля, еще раз прошу, напишите, платят ли вам деньги за меня, я очень беспокоюсь о вас.
Да, папуленька, наши работники треста тоже не забывают меня. Они где-то узнали мой адрес и прислали два письма, такие хорошие, теплые, дорогие, и пишут, «где бы Вы ни были, все равно мы Вас разыщем». Хорошие они все такие, не забывают. Я им тоже ответила.
Пока все, дорогие мои, жду с нетерпением ответа, пишите чаще. Крепко, крепко обнимаю и целую вас.
Ваша любящая дочь Маша.
В октябрьские дни 1941 года, когда фашистские орды упорно рвались к сердцу нашей Родины - Москве, в Доме крестьянина шло формирование коммунистического батальона Коминтерновского района столицы. Среди сотен записавшихся были две девушки - Мария Семеновна Поливанова и Наталья Венедиктовна Ковшова.
Обе они до войны окончили школу и поступили работать в трест Оргавиапром. Днем работали, по вечерам учились на курсах при Московском авиационном институте. Мечтали поступить в институт и стать инженерами-авиаконструкторами.
Июнь 1941 года решил по-другому судьбу девушек. Вскоре после объявления войны они записались на курсы снайперов при Осоавиахиме и через некоторое время получили удостоверения об их окончании.
С первых же дней пребывания в коммунистическом батальоне Маша и Наташа зарекомендовали себя образцовыми бойцами. Они участвовали в сооружении оборонительных рубежей под Москвой и одновременно формировали снайперскую группу. Девушки оказались не только хорошими снайперами, но и отличными инструкторами, пользовались у своих учеников большим авторитетом.
В феврале 1942 года батальон прибыл на фронт. Девушки открыли свой счет в бою за деревню Новая Русса 21-22 февраля. Для них началась напряженная фронтовая жизнь. Бои следовали за боями, успех им сопутствовал. Рос снайперский боевой счет. Так же успешно воевали и их ученики.
Основной задачей девушек было найти и снять вражеского наблюдателя. Им доводилось выводить из строя и целые пулеметные расчеты противника.
Во время боя у деревни Рутчево Наташа, рискуя жизнью, вытащила с поля боя тяжело раненного старшего лейтенанта Иванова, а у деревни Великуша вынесла из-под огня противника раненого командира полка Довнара. В этих боях в начале марта была ранена и Наташа, а через два дня - Маша. После недолгого пребывания в госпиталях девушки встретились. Их дружба крепла и закалялась.
Наступил август 1942 года. Враг, выбитый из своих укреплений, старался возвратить утерянные позиции и предпринимал одну за другой яростные контратаки. Казалось, не было на земле живого места: снаряды ложились один около другого. Перед частью, в которой служили Ковшова и Поливанова, была поставлена задача прорвать оборону противника. 14 августа пошли в наступление. На один из ответственных участков была выдвинута лучшая снайперская пара - Наташа Ковшова и Маша Поливанова.
Бой разгорелся. Уже несколько стрелков пали смертью храбрых. Был убит командир снайперской группы. Наташа приняла командование. В этот момент фашисты пошли в контратаку. Снайперы подпустили их на близкое расстояние и по сигналу Наташи открыли огонь. Контратака захлебнулась.
Немцы поняли, что им не прорваться, если снайперы останутся на своих позициях, и открыли ураганный минометный огонь. Мины ложились кучно, поражая осколками обширное пространство. Противник вновь пошел в контратаку. Один из бойцов предложил отступить. Но Наташа крикнула: «Ни шагу назад! Мы не опозорим звания советского снайпера!»
Снайперы не отступили, но их ряды быстро редели. Вскоре из всей группы в живых остались трое. Стрелять могли лишь девушки, так как третий снайпер - Новиков - был тяжело ранен. Девушки тоже получили ранения, но, не обращая внимания на боль, вели интенсивный огонь. Патроны были на исходе. Машу вторично ранило.
И вот настал момент, когда у девушек остались лишь четыре гранаты. А враги подползали все ближе и ближе. Подруги молча поцеловались. Уже не было сил бросить гранаты. Когда обнаглевшие фашисты подползли совсем близко, девушки приподнялись и сразу же раздались два взрыва. Так погибли две подруги - отважные снайперы Маша Поливанова и Наташа Ковшова.
Указом Президиума Верховного Совета СССР девушкам посмертно присвоено звание Героев Советского Союза.
В настоящее время Спасконинская школа, Алексинского района, Тульской области, в которой училась Маша Поливанова, носит ее имя. Опубликованные в сборнике письма Маши Поливановой хранятся в архиве ЦК ВЛКСМ.
Копии писем Наташи Ковшовой от 18 ноября и 8 декабря 1941 года, а также странички из дневника Лени Зубарева находятся в архиве ЦК ВЛКСМ, письма от декабря 1941 г. и 25 февраля 1942 г.- в Центральном музее Советской Армии, письма от 3 февраля и 30 июля 1942 года - в Музее Революции СССР. Письма от 9 и 17 июня 1942 года были опубликованы в газете «Комсомольская правда» 25 мая 1943 г.
НАТАША КАЧУЕВСКАЯ
Родненькая моя, драгоценная единственная мамочка. Вот и я дождалась счастья: получила письмо от тебя, моя любименькая. А я так ждала это письмо, ты мне снишься все время, я разговариваю с тобой, обнимаю тебя и рассказываю тебе много, много, и ты меня прижимаешь к себе и называешь всеми ласковыми словами, потом несколько раз я все с тобой куда-то ехала. Солнышко мое родное, береги себя, котик, я чувствую: тебе там тяжело, не по силам, не по здоровью. Род ненький, береги себя для меня, я думаю о тебе постоянно, мамочка, я люблю тебя и думаю только о том дне, когда мы будем вместе.
Скорее бы ты вернулась в Москву, я бы была спокойнее за тебя и письма бы мы получали с тобой быстрее, а то ведь больше месяца идут.
Котик мой родненький, ты, главное, береги себя, не перетруждайся и смотри, не простудись, делай все, что можно, не думай, что все лишения и трудности приближают тебя ко мне, мне очень больно, что тебе их приходится выносить, и я очень хочу, чтобы они скорее кончились. И все этот проклятый Гитлер. Всю жизнь нашу покалечил. Ну ничего, он за все сполна получит, за нами не пропадет, пусть не волнуется, черт проклятый.
Мамочка, следи за собой, если с легкими что, обратись немедленно к врачу, не перемогайся. Слышишь, прошу тебя, мусик. Напиши мне, сколько предполагаете вы там быть, если бы это, знаешь, два или четыре месяца...
Родненькая, единственная, пиши мне часто, часто обо всем, и я тебе буду писать часто, - это есть одна нам радость в разлуке. Но мы с тобой стиснем зубы и переживем эту разлуку. Мамочка, мы своей любовью сбережем друг друга, и в день победы, в день общей радости, мы снова с тобой увидимся и будем уже всегда, всегда с тобой вместе. А победу эту мы у Гитлера с горлом вырвем, с кровью. Тяжело добыть победу, но мы ее добудем во что бы то ни стало.
Ненависть жжет наши сердца. Сегодня я видела 5 сирот - чудесные ребятишки. Младший - Вовик двух лет - вылитый наш Андрюшка. Они жили здесь, где проходит теперь фронт, немцы заняли их деревню, убили мать и отца. Вовик, понимаешь, потянулся ко мне и говорит: «Мама!» Я не плакала, но ненависть переполняет меня за все - за тебя, за разбитую нашу молодую жизнь, за ГИТИС, за всех любимых наших родных, у которых жизнь тоже покалечилась, и за этих вот детишек, за Вовку, который на меня говорит «мама».
Мне хочется зубами рвать, я просто временами зверею от всех мыслей, от ненависти к проклятому зверью, напавшему на нашу землю. И столько страданий нам он дал, нарушил жизнь, работу, учебу. Мамочка, ты жди меня, верь, я вернусь с победой...
Солнышко, пиши все-все на клочках, на открытках, на обрывках, пиши, пиши, пиши. Я буду писать почти ежедневно, хотя жизнь наша одни события, но я знаю ведь, что и ты ждешь моих писем, я знаю, что мамочка любит свою курносую, сумасшедшую дочушку.
Целую крепко. Береги себя.
Наташа.
Дорогая моя Лялечка! *
* Вероника Якубовская, двоюродная сестра Наташи.
Спасибо большое тебе за письмо, мне было очень приятно узнать, что моя дорогая сестричка меня не забыла.
Милая моя девочка! Наша часть била гадов-фрицев крепко, по-гвардейски, а потом мы были на отдыхе.
А сейчас опять они от нас начнут получать по первое число. Так и надо этой погани за то, что нарушили нашу мирную жизнь, разбросали нашу дорогую семью во все стороны. Вот от Павла Павловича * уже семь месяцев нет ни слуху ни духу. Я буду мстить фрицам за своего мужа, за все мне гады ответят. Хочу быть снайпером, чтобы, как Людмила Павличенко**, самой убивать фашистов.
* Качуевский, муж Наташи, погиб на фронте в 1942 г.
** Снайпер 54-го полка 25-й стрелковой дивизии, Герой Советского Союза.
А пока я, как за родными братьями своими, ухаживаю за нашими ранеными. Они меня тоже, как сестру свою, любят, говорят: «Сестричка, наша Наташа!» И так хорошо сознавать, что твоя помощь и ласка им дорога.
Я горжусь, что ты и мама твоя и моя помогаете фронту. Скорее разобьем гадов и будем вместе. Жду письма. Пиши на новый адрес и фамилию. Поцелуй маму.
Пата.
Детство и юность Наташи прошли в годы, насыщенные героикой и романтикой. Первые пятилетки, перелет Чкалова через океан, поразительный дрейф на льдине папанинцев и многие другие славные дела советских людей захватывали воображение девочки.
Она рано вступила в комсомол и была бессменным комсоргом в школе. Окончила школу отличницей и поступила в Государственный институт театрального искусства на драматическое отделение в группу народного артиста М. М. Тарханова. Наташа была талантлива, и ей предсказывали большое будущее. И в институте Наташа не бросала комсомольской работы - она была избрана секретарем комитета ВЛКСМ.
В грозные дни июня 1941 года Наташа подала заявление в военкомат с просьбой отправить ее на фронт. Ей ответили, что она нужна в тылу. Вместе с другими студентами она едет на трудовой фронт под Смоленск. Вернувшись в Москву, с комсомольской горячностью организует трудовые батальоны, артистические бригады, курсы снайперов и медсестер, дежурит в госпитале.
В одном из московских госпиталей Наташа познакомилась с Павлом Качуевским. Он лечился после ранения, полученного в партизанском отряде особого назначения. Между ними возникла дружба, а через несколько месяцев Наташа стала его женой. Павел вскоре вернулся на фронт, а в июле 1942 года Центральный Комитет комсомола дал путевку и Наташе - она была направлена в 16-ю авиадесантную бригаду. Ее определили в санчасть.
В августе бригада была переброшена в Поволжье. Ей довелось участвовать в битве на Волге, сражаться с отборными частями фашистских дивизий СС «мертвая голова» и «викинг».
19 ноября, в день начала наступления советских войск, Наташа была в одной из стрелковых рот. После 12-часового боя набралось несколько десятков раненых. Всех их вынесла с поля боя медсестра Качуевская. Ей было приказано сопровождать раненых в медсанбат. По пути в тыл отважная девушка столкнулась с группой гитлеровских автоматчиков. Наташа помогла раненым укрыться в блиндаже, а сама, вооружившись винтовкой и гранатами, расположилась рядом. Враги подбирались все ближе и ближе, нескольких она сразила своими пулями. Но гитлеровцев было много. Наташа была ранена, г. Когда фашисты приблизились, собрав последние силы, девушка вставила запалы в гранаты, взрывом враги были уничтожены, но перестало биться и мужественное сердце Наташи Качуевской.
В Калмыцкой АССР в память о самоотверженной комсомолке одна из улиц поселка Яшкуль названа именем Наташи Качуевской, а в поселке Халхута ее имя носит средняя школа.
В экспозициях Военно-медицинского музея в Ленинграде, Центрального музея Советской Армии в Москве, музея обороны Волгограда отражен подвиг Наташи Качуевской.
Совет пионерской дружины 103-й московской школы, где училась Наташа, вынес решение считать ее почетной пионеркой. Лучший пионерский отряд назван ее именем.
В Москве бывший Скарятинский переулок, где жила героиня, переименован в улицу Наташи Качуевской.
